Песни Таинки

о Личном

                                                                Анна-Ванна, наш отряд
                                                                Хочет видеть поросят!
                                                                Мы их не обидим:
                                                                Поглядим и выйдем!
                                                                Л.Квитко.

Яркий солнечный денёк. Детский сад. Площадка.
Только Кате невдомёк: вроде, всё в порядке... –
Быть не может, чтоб никто не умыслил гадость!
Воспитателю б о том... Вдруг – не показалось?
И она мелком ему чертит на заборе:
"Здесь не верю никому кроме Вас и Бори!
Анна-Ванна, глаз своих с группы не спускайте!
В декабре вон Федька-псих мне испачкал платье!
Если ж вспомнить прошлый год – кто в штаны не писал?
А уж новенький народ, может, вовсе... крысы лисы?
Вдруг здесь кто-нибудь – подлец? – не такой, как Боря?.."
И, конечно, (молодец!) подпись на заборе.

Слог и почерк – ну, мечта! – Анны-Ванны гордость!..
И пошёл детсад читать эту чудо-повесть...
Анне-Ванне недосуг, что там на заборе,
Но зато среди подруг приключилось горе:
Кто-то первым прочитал, а потом на ушко
По цепочке передал. Девочка Танюшка
Тихо всхлипнула в углу – право же, обидно!
Губы сжала в ниточку маленькая Лида:
– Пишет складно, в голове только вот не складно!..
– Плюньте! – Генка проворчал, – Дура, ну и ладно!

И – молчали – до тех пор, как вернулась в садик
И взглянула на забор хохотушка Надя.
Стало Наде не смешно, даром, что – актриса:
– Объясните мне одно: почему мы – крысы лисы?
Бедной Кате невдомёк: отчего все взъелись?
Ведь не им все те семь строк были, в самом деле!
Ведь чужое вскрыть письмо – это ж неприлично!
Как не стыдно?! Ведь оно было Очень Личным!

Солнце светит до сих пор. Только хмуры лица.
Анна-Ванна:
– Что за спор? Что там Надя злится?
Что, испачкали забор? Так сотри! Ведь садик –
Общий? Это – не укор, не печалься, Надя!
– Да ведь то – не абы кто! Там же подпись – Катя!
И такое нам – за что? Ну с какой же стати?
– Ну, не хочешь – я сотру! Это же не горе?
Ну – подумаешь? – слова мелом на заборе...

Катя плачет в уголке:
– Злая, злая Надя!
На каком-то пустяке завела весь садик!
Уваженья ни на грош к личной переписке!..
Погоди! Сама поймёшь! Вот не дам ириску..."

Посочувствуем? Дитя, и такое горе!..


Но... не надо называть надпись на заборе
Личной – каждая черта всем видна отлично!
На заборе? – Кто читал, для того и – Лично.

P.S. совершенно роскошное нашлось на просторах инета ( Read more... )

Заплетаю я в косы
Разноцветные ленты:
Эта ленточка - осень,
Эта ленточка - лето,
Эта лента - надежда,
Эта лента - разлука,
Эту... трогаю реже,
Её имя - Ни-звука.
И молчанье некстати
Затянулось узлом,
Бантик сверху - проклятье,
Безымянное зло.

Потяни кончик ленты,
Расплети эту косу,
И получишь ответы
На мольбы и вопросы.
Но связав, не озвучить,
Ведь вопросы глумливы,
А мольбы - слишком жгучи...
Да и бантик - красивый!
Бантик - очень удачен,
Ни к чему неглиже!
А в подушку поплачешь,
И легчает уже.

И не хочется даже
Ни мелодий, ни слова...
Но пора же! Пора же
Расчесать кудри снова!
И из прядей, вестимо,
Выбрать старые ленты:
Эту ленточку - зиму,
Ленту горечи - эту,
Но сначала же надо
Развязать узелок?
Ты как будто не рада? -
С губ обветренных: "Ок"

Это - слово? Пожалуй,
Только выдох короткий,
Только выдох усталый,
Не записанный в строки,
Потому - неучтённый,
Не-по-русски... Растяпа!
Из косы расплетённой
Лента падает на пол!
И... стихами, и прозой,
Вдруг потоком слова!
Не улыбкой сквозь слёзы,
А словами - жива!

...Заплетаю я в косы
Разноцветные ленты:
Эта ленточка - осень,
Эта ленточка - лето..

А Иуды катаются на карусели.
Вы о чем, в самом деле? Какой самосуд?
Все решили за вас? Ну а вы что хотели?
Ах, ну да... неприятно... так много Иуд...
Но о чем говорить? Пошумели, и будет!
Вспомним детство: любили же все карусель?
Эти мальчики-девочки - милые люди!
Просто в детстве, видать, наигрались не все!
Тут - посадят в автобус, под теплую крышу,
Покатают денек, а под вечер - концерт...
И отсыпят монет... Да не тридцать, а тыщу -
От лица двух Господ в королевском венце.
А осина... Осина им даже не снится.
Нет стыда - и к стыду призывать - лишний труд....
Приезжайте опять - в марте ждет вас Столица!
Государство гордится работой Иуд!

закричать иль перейти на шёпот -
всё одно. кричи или шепчи,
но приобретён бесценный опыт
по цене затушенной свечи.
велика ль потеря, в самом деле?
ну, погасло пламя невзначай...
а ещё все спички отсырели.
и ещё - "пока горит свеча..."

Вот теперь натюрморт... Не мудри!
Собери ворох листьев, что краше,
И кидай на бумагу гуашью
Всё, что горько скребётся внутри.
Сам получится остреньким край.
Не беда, что ошибки в оттенках.
Листья клёна: прожилки - как венки.
Или - хворост во власти костра...

Но костёр превратится в ковёр,
Где в пейзаж натюрморт превратится -
Так же в стае теряется птица,
И в толпе растворяется вор,
Так и мы: говорим, говорим,
Гримируясь мазками-словами...
Только дождь посмеётся над нами,
Смыв однажды наложенный грим.

Натюрморт превратится в портрет.
Что ж, в природе такое нередко.
Пусть не листьев прожилки, а сетка
Из морщин - в целом разницы нет.
А потом что-то капнет из глаз...
Видно, краски слегка загустели,
И, чтоб снова использовать в деле,
Их разводит художник как раз.

Да и просто на улице дождь,
И не скажешь, что слёзы на лицах.
...А под утро нет-нет да приснится:
Возвращаюсь. И ты меня ждёшь,
Распахнув мне объятья и дверь.
В дверь - шагну, и в объятия - тоже...
Просыпаюсь от радостной дрожи
В одиноком холодном теперь,

В здесь, где Осень - Художник? Судья?
Кладовщик? Надзиратель? Учитель? -
Только завтра покинет обитель
И Она!.. Кто останется? - Я.
И рисунок на память о Ней:
В вазе листья. Мазками гуаши
О невстрече случившейся нашей
И о встрече в предутреннем сне.

От себя и к себе - прохожу потаёнными тропками.
Что страшнее: уйти далеко иль совсем не уйти?
И стреножу себя, чтоб движения были неловкими,
Чтоб как будто бежать, но чтоб бег незаметен почти.

А во сне расплетаю узлы, что так крепко завязаны
Чуть пониже колен и пониже локтей за спиной
Удивляясь, как много свободы в движениях разных,
Поражаясь тому, что такое случилось со мной.

Поутру вспоминаю... Но пальцы уверенно вяжут
По традиции древней узлы у локтей и колен.
Пальцы вяжут, как будто бы боли не чувствуют даже,
Возвращая меня, как порядок велит, в этот плен.

И понять бы одно: разделить, где я сплю, где я бодрствую?
Где - как будто живу? Где - и впрямь, без как будто - живу?
Где - дышу полной грудью, пускай иногда с болью острою,
Если воздух холодный, коль скоро мороз наяву.

Холодней с каждым днём... Так всё верно! Не лето! Предзимье!
Бабье Лето румян не жалело, но это - лишь грим.
Нынче Осень под утро своё прошептала мне имя,
Подружила с собой - говорим, говорим, говорим...

Говорим - и с листвой облетают ненужные путы,
Что сама наложила - с колен, и с локтей, и с висков...
И нежданно легко, хоть и слёзы в глазах почему-то,
И солёно, и горько... и всё же - нежданно легко.

Полететь? Не полететь? -
В небо да со дна колодца?
Останавливает - ведь
Кто взлетит, тот не вернётся.
И врастают вглубь земли,
И взахлёб... глотают воду,
Потому что не смогли
Обрести свою свободу.
И летят - другие - вдаль,
Забывая о покое.
И - не То, чтобы Печаль,
Но не скажешь, Что такое...

Бессонное, постоянное
Ночное воспоминание,
Как ты... Да, к чему рассказывать?
Ты - знаешь, другим - зачем?
Но снова тобою пьяная,
Хоть в трезвости и в прощании.
Негоже себя обманывать
И Солнце искать в свече!
Метелит тоской ушедшее,
Метелит сомненьем прошлое,
Спадает жара к полуночи,
И враз настаёт метель.
Мечта моя сумасшедшая,
Тоска моя нехорошая,
Прокравшись по тихим улочкам,
Ныряют в мою постель,
Хватают меня за волосы,
И тискают, и царапают,
То нежно шепнут на ушко и
Тотчас закричат, шутя,
Пронзительным резким голосом;
Когтистой ударят лапою,
И я становлюсь игрушкою
В безжалостных их когтях.
И тешатся злою пыткою,
Щекоткой своей несдержанной,
Как в сказке про бессердечного
Проказника Шурале.
Но только сравнить - ошибкою,
Ведь в сказке злой дух - поверженный,
И сильною волей Встречного
Прикованный сам к земле...
А я ж тобой снова пьяная,
Хоть в трезвости и в прощании.
Негоже себя обманывать
И Солнце искать в свече!..
Бессонное, постоянное
Ночное воспоминание,
Как ты... Да, к чему рассказывать?
Я - помню. Другим - зачем?

Не про страх, а про одиночество эти вирши. Иногда признаться не хочется, что ты - лишний. Никогда! - признаваться не хочется! Но бывает, что оно - от рожденья, как отчество, в homo-стае.
Но зачем же так человечество неразумно? Каждый прыщик - не то, чтоб лечат - глядят под зумом. И неважно, что завтра приступ придёт холеры - обсуждают лишь прыщ неистово и без меры.
Обсуждают, но мне то - что же, что там, на вече?! Я то, всё же, помилуй, Боже, хочу - о вечном?! Но о вечном не станешь так, чтобы с кем попало, а таких, с кем бы спеть хоть такт, их так горько мало!
Их так мало... Признайся: хуже! Не мало - нету! В одиночку бредём из стужи к теплу и свету. В одиночку, но с верой в чудо и в человечность, что - повсюду - в ушедшем каждом и в каждом встречном.

А над головою
небо и листва.
Зелень с синевою –
признаки родства
с облаком и с ветром,
с солнечным лучом,
с ультрафиолетовым
ярко-горячо...
А глаза опустишь –
травы и ручьи.
– Радости и грусти,
чьи вы?
– Да ничьи!
Разбирайте сами,
что на вас глядит –
росы или камни –
в тайники в груди.
Бисер же – чуть позже
в ожерелья нить...
Кто надеть поможет –
с тем потом и жить,
с тем и дом построить,
и сажать свой сад...
чтоб над головою
небо и листва.